Рамзан Кадыров заявил, что контртеррористическая операция в Чечне на днях будет объявлена оконченной, а через день Дмитрий Медведев поручил руководителю НАК рассмотреть вопрос о снятии режима КТО в Чечне.

Чтобы понять, что же, по мнению Кремля и Кадырова, сейчас закончилось, хорошо бы разобраться, с чем имели дело российские войска и спецслужбы в Чечне с октября 1999 года, когда официально началась контррерористическая операция, представленная как ответная акция на вторжение боевиков в Дагестан и взрывы домов в Волгодонске, Буйнакске и Москве.

Контртеррористическая операция точно не была еще одним фронтом против «Аль-Каиды»: Чечня оказалась в стороне от глобального джихада. В Чечне были иностранные наемники и были иностранные фонды, переводившие средства на войну, но Чечня так и не стала базой международного терроризма.

Это было связано с причинами внутри джихадистского движения: вместо того, чтобы пойти после Афганистана (где моджахеды, заняв в 1992 году Кабул, намекнули, что в услугах «братьев» больше не нуждаются) в Чечню, арабы, сплотившиеся вокруг египтян из «Исламского джихада» и «Аль-Гамаа аль Исламия», которые в будущем и составят костяк «Аль-Каиды», пошли в Боснию.

Первые арабские моджахеды появились в Боснии уже в 1992-м — почти сразу после того, как боснийские сербы при поддержке Белграда подняли восстание против самопровозглашенного правительства боснийских мусульман.

По данным эксперта Эвана Колманна, лидером моджахедов в Боснии стал саудовец шейх Абу Абдель Азиз по кличке Барбарос (из-за огненно-рыжей бороды); ветеран Афганистана, он получил статус эмира, то есть командующего. «Комиссаром» стал египтянин шейх Анвар Шаабан, имам Исламского культурного института в Милане (там он нашел политическое убежище после того, как призывал свергнуть светское правительство Хосни Мубарака в Египте). Трое других из пятерки лидеров также оказались египтянами, последователями слепого шейха Омара Абдель Рахмана — главы «Аль-Гамаа аль-Исламия», члены которой также неоднократно пытались убить египетского президента Мубарака.

Моджахеды сражались в Боснии до 1995 года, воюя то с сербами, то с хорватами. При этом они не всегда находили общий язык с боснийскими мусульманами, которые были вынуждены терпеть их из-за суицидальной храбрости в бою, а еще больше — из-за финансовой помощи Саудовской Аравии, которая могла прерваться, если бы арабов попросили уехать.

Именно с территории Боснии планировался первый подрыв всемирного торгового центра в Нью-Йорке в 1993-м, организованный Омаром Абдель Рахманом, и серия терактов во Франции (включая попытку захвата самолета в Марселе, чтобы направить его в Эйфелевую башню). Босния, но не Чечня, стала плацдармом, с территории которого международные террористические группы планировали и осуществляли теракты в Европе и Соединенных Штатах.

В Чечне, в отличие от Боснии, выходцев из Северной Африки почти не было. Командные позиции занимали люди из Саудовской Аравии и Иордании. Хаттаб, отравленный ФСБ в 2002 году, родился в Иордании, сменивший его Абу аль-Валид был саудитом, так же как Абу Омар аль-Сейф, выполнявший роль духовного лидера моджахедов. Абу Дзейт, воевавший в Ингушетии и финансировавший захват школы в Беслане — кувейтец (убит в феврале в 2005-го), Абу Хафс аль-Урдани, личный посланник Заркауи в Чечне, убитый в ноябре 2006-го — выходец из Иордании. Фактически получилось так, что командирами стали единоплеменники финансистов из Саудовской Аравии — в отсутствие амбициозных египтян. А после начала войны в Ираке воевавшие в Чечне арабы почти полностью покинули ее территорию.

Организационно, тактически и технологически терроризм в Чечне мало зависел от международного джихадизма: самые страшные теракты, включая захваты заложников, были спланированы Басаевым, за взрывами домов в Москве 1999 года стоял «карачаево-черкесский джамаат», который организовал и подрыв в московском метро в 2004-м. Использование шахидок вообще является ноу-хау Басаева (если первая палестинка Вафа Идрис подорвалась в Иерусалиме в 2002 году, то чеченка Хава Бараева – в июне 2000-го).

Не будучи плацдармом международного терроризма, Чечня по крайней мере с 2006 года, после реформ Басаева-Садулаева, не является зоной для осуществления террористических атак, то есть нападений на мирное население.

Весной 2006 года структура формирований боевиков, по их же собственным заявлениям, была перестроена: от квази-армейской (бригады, сектора и фронты) боевики перешли к небольшим группам СОГ («специальные оперативные группы») из трех-пяти человек, которые стали проводить адресные атаки на сотрудников правоохранительных органов.

Причины были те же, что и в Ирландии в конце 70-х, когда в 1977 году ИРА ушла от армейской структуры (до того боевики ИРА были распределены по ротам, которые обычно состояли из 30 человек, роты были сгруппированы в батальоны, а в Белфасте и Дерри батальоны были сгруппированы в бригады). Из-за растущего давления британской армии и постоянных утечек информации становилось сложно хранить в секрете операцию, в которой участвует как минимум 30 человек. ИРА свела боевиков в ячейки. Стрелок, который раньше знал не только командиров, но и подрывников, снабженцев и членов других подразделений, теперь поддерживал контакт только с тремя-четырьмя членами своей ячейки. Ячейки были названы ASU (Active Service Units – подразделения активной службы). Новая тактика стала известна как «концепция долгой войны», что, в общем, оказалось вполне справедливо: белфастские соглашения были подписаны только в 1998 году.

ИРА использовала армейскую структуру по тем же причинам, что и чеченцы  — чтобы подтвердить статус комбатантов. Отказавшись от нее, и те, и другие потеряли претензии на статус, но при этом стали меньше зависеть от поддержки мирного населения – им уже не требовалось столько новобранцев (именно поэтому пресловутые 500 боевиков, о которых каждый год докладывает МВД, до 2006 года были менее опасны, чем нынешние 70 боевиков по версии Кадырова).

В результате, как в Ирландии в 80-е, в Чечне после 2006 года боевики и силовики практически замкнулись друг на друга. Эта чеченская версия «концепции долгой войны» требует меньше ресурсов для боевиков, что очень актуально, пока внимание основных финансовых доноров приковано к Ираку и Афганистану.

При этом само движение боевиков этнически давно не контролируется чеченцами: главным идеологом является кабардинец Анзор Астемиров (амир Сайфулла), командующим Кавказским фронтом – ингуш Евлоев (Магас), самым громким пропагандистским успехом последнего времени стало «присоединение к джихаду» в 2008 году известного проповедника Саида Бурятского. По крайней мере с 2005 года, после создания т.н. «Кавказского фронта ВС ЧРИ», нет и отдельного чеченского сепаратизма. После объявления в октябре 2007 года о создании Кавказского Эмирата эта ситуация была лишь закреплена. Самые громкие теракты последних лет осуществлялись за пределами Чечни, в Северной Осетии (подрыв «Икаруса» на посту ДПС в ноябре 2007-го и подрыв смертницы в маршрутке во Владикавказе в ноябре 2008-го) и Ставропольском крае (подрыв автобуса в Невинномыске в декабре 2007-го). Самые громкие акции групп «СОГ» — тоже не в Чечне: расстрел начальника УБОПа Северной Осетии во Владикавказе в марте 2008-го и расстрел начальника УБОПа Кабардино-Балкарии в Нальчике в январе того же года, плюс атаки на высокопоставленных сотрудников МВД в Ингушетии.

Самый главный вопрос, на который, похоже, ни у кого нет ответа — это чем сегодня Чечня является для джихадистов, которые готовы к «долгой войне», автономны (то есть не зависят от притока средств и новобранцев извне) и избавились даже от национализма, выйдя на более широкое поле кавказского исламизма.

Сами боевики утверждают, что горные районы республики превращены в неконтролируемые Кадыровым зоны, где боевики могут жить не только в лесах, но и в селах.

Это может быть достаточно важным для всего исламистского подполья на Кавказе, так как по законам ислама джихад может быть объявлен только с территории «дар-уль-ислам», то есть земли, живущей по законам шариата и свободной от власти иноверцев. Способна ли в отсутствие российских войск горная часть Чечни превратиться в российский аналог пакистанской FATA (The Federally Administered Tribal Areas – Федерально-управляемая автономная зона племен), неконтролируемость которой много лет служила отличным предлогом для Мушаррафа для получения поддержки у США (чем не вариант для Кадырова и Кремля?).

Точно можно сказать, что в Кремле, на Житной и на Лубянке ответа на этот вопрос искать не стоит: еще до решения о завершении КТО из Чечни были выведены многие оперативные подразделения ФСБ и МВД, которые должны были добывать информацию.